Дети маршировали вокруг знамени. Понарошку, играя,
совсем не в ногу и с умильно-серьезными лицами. Александр, крепкий мужчина лет
сорока, смотрел на них из окна и улыбался, щурясь от яркого солнца. Журчал
фонтан, играла музыка, и цветущий сад раскачивался в такт под кристально чистым
небом. Пальцами мужчина машинально постукивал по подоконнику, а потом поднес
руку к глазам - ни пылинки.
Музыка смолкла, день сменил утро на часах. В дверь
приемной ворвался партпсихолог, на бегу переодеваясь, извиняясь и раскладывая
бумаги на столе. Александр смутился - молодой человек был ему незнаком - и
неуверенно присел на стул.
- Я не ошибся? - спросил он на всякий случай.
Партпсихолог уселся в кресло, выдохнул и
улыбнулся.
- Александр Егорович, все в порядке. Кирилл
Игнатьевич совсем слег, и меня поставили его подменить. Сергей.
- Нда, жалко, - с досадой ответил Александр, и
поерзал на стуле, - хороший мужик. Здоровья ему, привет передавайте.
- Обязательно, - закивал Сергей, - как вы
поживаете? Как дети?
Александр помялся слегка, а потом, видимо, решился
и вздохнул:
- Да вроде все в порядке. Влад на фронте - ну вы
знаете - мы переписываемся. Наум… балбес растет, что с него взять. Может и
выйдет толк, не знаю. Но дело-то не в том. Я... Кирилл Игнатьевич надолго
заболел, да?
- Увы, - развел руками партпсихолог, - он на море
сейчас, лечится. Вы рассказывайте, не смущайтесь. Что-нибудь придумаем.
- Я, - прикрыв глаза, Александр начал выдавливать
из себя слова, - испытываю некий упадок... лояльности.
