"Не надо было идти одному".
Снежная глыба придвинулась еще ближе. Даже если бежать от нее, она все равно настигнет.
Иван убегать не привык. Он стоял раскрасневшийся, шумно дышащий, хмуро глядя на белую громадину. На ее фоне он казался букашкой.
Мозг обреченно хватался за воспоминания.
"Нет, — говорил ему Джордж, — не надо ехать одному. Ты вытащил Володю, а кто вытащит тебя?"
"Пошли со мной тогда”, — отвечал Иван сердито, прекрасно зная, что Джордж не может оставить лагерь.
Но ведь он и пошел сначала не один. Кто же мог предположить, что Володя угробит снегоход на ровном месте в нескольких километрах от лагеря.
"Он тащил меня на снегоходе все это время, — рассказывал Володя Джорджу на ломанном английском, — как на санках. Хочешь верь, хочешь не верь, но так и было".
"Я видел, так что верю, — скривился Джордж. Он только прилег вздремнуть после их ухода. — Но лучше бы вызвали меня. Вместо игр в первопроходцев".
"Да брось, — отмахнулся Володя, — посмотри на этого быка. Он даже не устал".
На самом деле Иван устал. Красный как рак, пропотевший чуть ли не насквозь, он могучими глотками пил воду стакан за стаканом.
"Тебе бывает вообще холодно?" — спросил его Джордж еще на катере, два дня назад. Иван виновато улыбнулся, глядя, как прячутся во тьме огни станции Мак-Мердо. Джордж поежился, облокотившись на борт, и проворчал: "Надо бы мне тоже добавлять в рацион чистый плутоний".
Было такое свойство у Иванова организма — даже погребенный под снегом он не замерзнет сразу. Какое-то время он еще будет вспоминать. Маму. Отца. Любу. Дарью Ивановну, которой в школу через месяц.
"Папа, это правда, что там есть озеро, которое не замерзает?"
Это правда. Иван обещал добраться до него и он добрался. Жаль только, назад пути нет.
Он слегка повернул голову и скользнул взглядом по озеру. Не озеро даже — озерцо. Слабое, чахлое. Гладкое, словно зеркало, оно будто из последних сил отражало нависшее безмятежно-звездное небо. Только что-то с ним было не так, что-то неуловимо неправильно.
Иван прищурился.
Соленая, незамерзающая гладь была подернута изморозью.
На ресницы упали первые снежинки. Стало совсем темно от надвигающегося снега. Тень скользнула по красному снегоходу — в двух шагах, садиться бы да ехать домой! А потом красного не стало видно. Все вокруг побелело. Завьюжило. Налипло, потянуло вниз, к насквозь промерзшей земле.
Отчаянно цепляясь за жизнь, Иван вскинул руки.
И тогда кто-то стальной хваткой вцепился в его широкое запястье.
