Дом пробудился ото сна вместе с Женей. Она открыла глаза — и дом услужливо впустил в спальню прохладу утра, запах земли и яблок и ласково-робкий солнечный свет. Где-то за верхушками елок занимался рассвет.
Она всегда вставала раньше, чтобы насладиться тишиной в компании кружки кофе. Однако сегодня, судя по бубнежу телевизора из гостиной и пустой половине кровати, её опередили.
Женя поднялась и вздохнула. Дом будто опомнился и аккуратно прикрыл двери, чтобы телевизора не было слышно. Женя спустилась во двор по лестнице. Ведя рукой по перилам, она чувствовала капельки засохшей краски. Там, где солнце и дождь обнажили дерево, не мешало бы подкрасить. Но Жене не хотелось ничего менять.
Шагая к веранде по мощеной садовой дорожке, мимо газона с трескучим автополивом, она невольно заглянула в окно гостиной. Костя сидел на диване, спиной к окну, уставившись в телеэкран. Прикусив губу, Женя вошла с веранды на кухню, и через пару минут вернулась с чашкой кофе. На чашке было коряво написано “маме” синими буквами.
Вдохнув обжигающий дым и пригубив молочную пенку, она зажмурилась — крепко, до цветных пятен в глазах, — а потом села в кресло и принялась смотреть, как вырастает солнце. Когда оно покажется целиком, Женя прекратит смотреть и уйдет в дом. Она знает, что дальше солнце шутя перемахнет через дом и скроется, погрузив веранду во тьму и оставив её в одиночестве. Мысль эта пугала её, и она не задерживалась на веранде после полудня.
Но это все потом. Пока что её солнце с ней, выглядывает несмело из-за верхушек елей, будто из-за одеяла.
Скрипнула дверь. На пороге показался Лёня, сонный и смешно взъерошенный. В пижаме с якорями.
— Привет, — заспанно пробубнил он, щурясь от солнца.
— Доброе утро, зайчик, — ласково сказала Женя. Поставив кофе на столик, она протянула руки, — иди я тебя обниму.
Лёня послушно подошёл и дал себя обнять. Чуть помешкав, он и сам обвил её шею руками, уткнувшись носом в шею. Она чувствовала его дыхание.
Потом он поднял голову и спросил, вглядываясь куда-то вдаль.
— Можно я схожу сегодня в лес?
Женя прижала его крепче к себе.
— Давай в другой раз, малыш, — ответила она.
Лёня нахмурился и отодвинулся, норовя выскользнуть из её рук. Жене очень не хотелось отпускать его от себя.
— Я хочу в лес.
— Я знаю, — спокойно и убаюкивающе-ласково продолжала она, — Мы обязательно сходим, когда я немного отдохну. Мы же приехали сюда отдыхать, помнишь?
— Я могу один сходить.
— Но я буду за тебя волноваться. Ты же не хочешь, чтобы я волновалась?
Вопрос не был риторическим. Женя испытующе смотрела на сына, ожидая ответа. Тот метался взглядом от леса к матери. В конце концов он сдался и, закусив губу, помотал головой.
— Вот и хорошо, — она одобрительно улыбнулась, — иди переодевайся и приходи завтракать.
Он послушно направился к двери, и вдруг неуверенно замер на пороге.
Женя насторожилась. Повернулась, чтобы спросить что случилось, но сын уже исчез за дверью.
Чуть позже, после завтрака, обменивая пустую тарелку на стакан с соком, она как бы невзначай спросила:
— Дом говорит, что ты ночью выходил из комнаты. Что-то случилось?
Лёня опустил голову и не сразу ответил.
— Я проснулся ночью. Увидел луну и... испугался. Она была страшная.
Женя присела рядом на корточки и обняла его.
— Почему же ты не позвал меня? Не пришёл?
Молчание.
— Не хотел тебя расстраивать.
— Бедный мой, — она гладила его по голове, — обязательно зови меня, если что-то случилось, хорошо?
Лёня едва заметно кивнул. Будто нехотя.
Будто бы на самом деле он вовсе не хотел бы её звать.
Женя уняла дрожь в груди и сказала настолько ласково, насколько смогла:
— Ну, иди поиграй. Я скоро к тебе приду.
Вымыв посуду и оставив указания дому касательно продуктов, Женя отправилась в гостиную. Там, помимо бубнящего телевизора и молчащего супруга, был еще огромный книжный шкаф.
— Сделал бы, что ли, потише, — сквозь зубы бросила она мужу, но тот не ответил. Бубнеж мешал ей сосредоточиться.
“Детские страхи… Детская психология… было же что-то где-то…” Дом, будто услышав её мысли, услужливо перелистнул полки шкафа и выставил наружу увесистый том с милейшим карапузом на обложке. Женя взяла книгу и в нерешительности остановилась. Посмотрела на кресло в гостиной, перевела взгляд на телевизор. Потом с надеждой взглянула на часы, и затем, уже без надежды, на веранду, постепенно уходящую в тень.
“Пойду к нему”, — решила она.
Поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, она вошла в комнату Лёни и села в кресло-качалку. Лёня сидел за своим столом и рисовал красками. Она заглянула ему через плечо. Лес, темно-синее небо, их домик, небрежно-коричневый, и черное пятно в небе.
— Ух ты, — сказал она, — здорово нарисовано. А что это? — Она указала на черноту.
— Это луна, — ответил Лёня и поежился.
— Но луна желтая.
— А вчера была такой. Черной.
Женя поглядела на сына недоверчиво.
— Уверена, тебе это просто приснилось. Просто плохой сон.
— А тебе снятся плохие сны?
Женя прикусила губу.
— Да, сынок. Снятся. Они всем снятся.
Она села в кресло, открыла книгу и принялась читать, стараясь вникнуть в каждое слово и не упустить ничего важного. Когда стемнело и дом зажег электрический свет, в голове у Жени была каша из терминов, методик и поучений всех мастей. Взглянув в окно, она увидела крадущуюся за облаками луну. Круглая, желтая, она будто плыла в волнах, как огромная блестящая рыба. Улыбнувшись, Женя посмотрела на сына. Тот смотрел мультики, приковав себя взглядом к экрану и приоткрыв рот. В отблеске экрана он неприятно напоминал своего отца.
— Лёнь, — позвала она, — Лёня.
Сын нехотя повернул к ней голову, все еще косясь глазами в экран.
— Подойди, посмотри, как красиво, — поманила она его.
Он поставил мультфильм на паузу, поднялся с пола и с интересом подошел к ней. Она указала ему на окно, и он послушно перевел взгляд туда, где плыла в облаках луна.
Он замер.
Глаза его вмиг остекленели. Он будто перестал дышать, а сердце, похоже, пыталось вырваться из грудной клетки. Женя видела это, чувствовала, как будто это происходило с ней самой.
— Что… что такое?
— Луна… черная, — прошептал он. — Видишь?
Женя еще раз взглянула в окно. Желтая луна. Все еще желтая.
“Что... происходит”.
— Лёня… Она желтая. Ты видишь?
Грудь у Жени сковало холодом. Что-то такое она как раз читала сегодня.
Лёня, отвернувшийся было, нехотя снова взглянул в окно.
— Чёрная, — пробурчал он и потупил взор.
Ей показалось, или ему… стыдно.
“Так…”
— Лёня, — она присела рядом с ним на корточки и вкрадчиво спросила: — почему ты меня обманываешь? Луна желтая, я же прекрасно вижу.
Лёня молчал.
— Ты думал, я не поверю тебе, что ты видел вчера кошмар? Я верю. Но сейчас ты не спишь, и луна обычная, желтая, как всегда.
Лёня молчал. В ясных глазах его блестели слезинки.
— Лёня, не молчи. Объясни, почему ты мне врёшь.
— Она чёрная! - вдруг яростно выпалил он, - Чёрная! Уйди от меня!
Лицо его исказилось и покраснело. Он вырвался из её рук, забился в свою постель и накрылся с головой.
Жене стоило большого труда сохранить видимое спокойствие. Она выпрямилась и небрежно подошла к двери. Взявшись за ручку, она надменно и холодно сказала через плечо:
— Я-то уйду. А ты посиди тут и подумай над своим поведением. Один.
Женя вышла и на автомате заперла дверь на ключ. Или дом сделал это за неё? Она уже не помнила. Пелена спала с глаз уже в спальне. Женя сидела на кровати и разглядывала собственные руки. На мгновение ей померещились старческие морщины и уродливо-выпуклые вены, обвивающие кости.
“Подростковый кризис? — спрашивала она себя. — Сепарация?” — Она путалась в терминах, возрастах и методиках. Мысли её вообще путались так, будто кто-то швырялся камнями у неё в голове, разбивая стройные ряды хрустальных замков.
— Есть… — решила она думать вслух, — есть два варианта. — Голос её дрожал, она сама себя не узнавала. — Либо… либо он... отдаляется от меня… нарочно мне перечит, либо… что-то не в порядке. — Она вдруг ожила. — Да… Конечно, что-то не в порядке.
Спасительная мысль привела её в чувство. Она решительно встала и быстро вышла из спальни. На лестнице она прислушалась — у сына в комнате было тихо. Спустившись в гостиную, Женя застала Костю на прежнем месте. Телевизор продолжал извергать свет и звук.
Женя села рядом с мужем и, посмотрев в его немигающий профиль, твердо произнесла.
— Костя, нам нужна эвакуация.
Слова эти не произвели на её супруга никакого впечатления. Она повторила их громче. Со злости пихнула его в плечо — и ушибла ладонь. Боль словно разомкнула какой-то контакт в её голове, и она вдруг услышала свое имя в динамиках телевизора.
«Женя».
Она повернулась к экрану. Костя смотрел на неё оттуда и улыбался.
«Не думаю, что ты заметила, что меня уже нет. Я не виню тебя, тут и правда сложно заметить, как течет время. На случай, если ты вдруг забыла, я оставил подробные инструкции по эвакуации в спальне, в конверте на столике. Я хотел бы, чтобы все было иначе, но как уж получилось. Прощай.»
Экран мигнул, и вот он снова улыбается ей.
«Женя. Не думаю, что ты заметила...»
Щелчок. Темнота и тишина. Гостиная превратилась в склеп. А Женя уже неслась по лестнице, спотыкаясь о такие знакомые ступеньки. Ворвалась в спальню, жадно схватила конверт. Распечатала, измочалив вдоль и поперек, и впилась глазами в инструкцию.
А потом четко и громко произнесла Приказ.
Дом погас. Свет погас. Мир погас.
Дрожащими старческими руками она сняла с головы очки и встряхнула седой головой. Глаза заново привыкали к полумраку реальности. Дом, обратившись старым согбенным слугой, услужливо распахнул перед ней двери — догадался, что сама она не справится. Серая, матовая дверь, ни намека не дерево. Зашитые пластиком стены. Тянущиеся под потолком провода и мигающие индикаторы сотен устройств. Жене показалось, что она застала дом неодетым, подняла из постели, выдернула из глубокого и доброго сна.
В общем-то, так оно и было.
Дому было проще. Он без труда признал в старухе свою молодую хозяйку. Верный слуга.
Женя встала и, пошатываясь, опираясь на подставленные поручни, вышла к лестнице. Еще одна дверь распахнулась перед ней, и она вошла в комнату Лёни.
На кровати — большей, чем она привыкла видеть, — сидел её сын. Он смотрел прямо перед собой и не видел ничего, потому что его глаза закрывали электронные очки.
— Мама, — хриповатым басом позвал он.
— Я тут, — еле прошептала она. Доковыляв до него, она погладила его по голове с жалкими остатками былых вихров.
— Я ничего не вижу, — дрожал он.
Женя расстегнула застежку на затылке и сняла с него очки. Лунный свет ударил в его белесые глаза, и он закрылся рукой.
Женя осмотрела очки. Дом зажег свет и сунул ей в руки отвертку. С трудом припоминая, как она настраивала все это сама, Женя сняла крышку окуляров. Блеснули микросхемы, и там, среди медных созвездий, она увидела налипшую мушку.
Осторожно подцепив её отверткой, Женя брезгливо сбросила её на пол.
— Нужна полная дезинсекция, — пробормотала она, прикручивая крышку на место. Она взглянула на сына. Тот изумленно разглядывал свои руки, покрытые седеющими волосками.
— Мама… Сколько лет прошло?
— Не знаю, сынок, — ответила Женя, заканчивая работу. — Это неважно.
— Ты сказала, мы попробуем. Мы попробуем и вернемся. Мы же вернулись.
— Успокойся. — Она коснулась его головы. Он не отвернулся, не отдалился. Он, наоборот, приник к ней, спрятал лицо в её платье, чтобы не видеть того, что вокруг.
— Это… это плохой сон?
— Да, малыш, — спокойно сказала она. Затем аккуратно надела на сына очки и застегнула на затылке. Потом помогла ему лечь, чуть не рухнув под тяжестью его тела — спасибо дому, что поддержал.
Накрыв одеялом, поцеловала Лёню в лоб.
— Засыпай, — ласково сказала она. — А когда проснешься, все будет по-прежнему.
— Мне страшно. Посиди со мной, пожалуйста.
— Конечно, — Она села рядом и погладила его по руке. На лице её было спокойствие и умиротворенность.
“Всего лишь неполадка. Слава богу, просто неполадка”.
Она мурлыкала под нос одну из своих колыбельных и смотрела в окно. Там, на волнах облаков, плыла желтая луна.
— Приготовиться к возвращению, — тихо скомандовала она дому.
Комментариев нет:
Отправить комментарий